Александр Маршал // фото: Global Look Press
Еще совсем недавно Александр Маршал мучился от страшной боли. Вердикт медиков звучал как приговор: артист сможет передвигаться лишь с палочкой. О диагнозе, помощи Малышевой, а также о послании от умершей мамы Маршал рассказал нашим корреспондентам.
«После смерти наладил связь с отцом»
– Александр, вы любите повторять, что музыка и авиация – две вещи, благодаря которым вы живете на этом свете.
– Да. Я же хотел быть военным, даже поступил в училище. Другой дороги в жизни не представлял. Мой отец – военный, я вырос в военных городках. В Тихорецке неподалеку от нашего дома был аэродром. И я привык засыпать под звук взлетающего самолета. Спустя время отца перевели в другой полк. И я не мог заснуть, потому как привык к звуку самолета. После школы поступил в военное училище. Но, перейдя на третий курс, понял, что музыка важнее.
– Тяжело было уходить?
– Конечно. Я написал один рапорт, потом – второй. Даже отсидел на гауптвахте. Помню, как мне командир взвода сказал: «На тебя, дурака, государство потратило два года с лишним, а ты так себя ведешь!» Уходить было тяжело, тем более что учился я неплохо. В моем батальоне был вокально-инструментальный коллектив, с которым мы выступали. Кстати, после того как я отслужил, увлекся авиацией еще сильнее. Стал летать в Подмосковье. Налетал почти сто часов в воздухе самостоятельно.
– Отец как принял ваше решение? У вас, кстати, о нем есть несколько песен.
– Конечно, для него это было сложно. Что касается песен, написанных о нем... Я надеюсь, что, когда их исполняю, он где-то рядом присутствует. У меня с ним связь постоянная: она была и в детстве, и в юности. Но стала сильнее именно сейчас – на каком-то непонятном для меня уровне. Думаю, отец был бы рад и счастлив, если бы знал, что я продолжил его дело.
– А что за мистическая история связана с вашей мамой?
– У моей мамы был кот Тима: черный с белым пузиком. Когда мама 9 мая ушла из жизни, он пережил ее ровно на год. Умер тоже 9 мая, как и она, в три часа ночи. Спустя несколько недель я у себя дома спускаюсь по лестнице и слышу непонятный звук на веранде. Выхожу, а на столе сидит черный котенок. Я ему дал покушать, а он трется и не уходит. Я ему говорю: «Ну заходи!» Теперь живет со мной. Я его назвал Тимой. Считаю, что это такое послание от мамы. Я сейчас об этом говорю – и до мурашек просто! Удивительная история.
С родителями певец общается и после их смерти
// фото: архив редакции
«Сын говорит, что я – старый»
– Сейчас в шоубизнесе модно представлять своих внебрачных детей. У вас еще не объявлялись?
– Нет, у меня таких историй нет. У меня два ребенка. Сын Артем – рэпер, и думаю, в скором времени вы о нем услышите. Сейчас записывает сольную пластинку. Сын долго не мог понять, что ему делать в жизни и куда двигаться дальше. Сам попросился в армию, чему я был рад и счастлив. Мне всегда говорили: «Но ты-то своего от службы отмажешь!» А он захотел сам. Попал в спецназ – очень серьезную часть. И во время службы порвал коленную чашечку, перенес операцию. Пока выздоравливал, армейская служба закончилась.
– Вы одобряете его увлечение рэпом или критикуете?
– Я такую музыку не понимаю. Рифмы у него порой молотком вбиты. Я говорю ему: «Как ты мог так написать?» А в ответ слышу: «Ты ничего не понимаешь. Ты – старый!» В отношении Артема я стараюсь быть адекватным и порой прощаю вещи, с которыми в корне не согласен. Наверное, надо понимать молодых, они немножко другие. Мой отец тоже сначала не одобрял мои пристрастия в музыке.
Александр всегда обожал рок-музыку
// фото: архив редакции
– А дочку во всем понимаете?
– Она живет в Америке, окончила там колледж, но по специальности не работает. Живет с парнем уже несколько лет. Все надеюсь, что когда-нибудь она выйдет замуж и подарит внуков. Но пока к этому дело не движется. Ее увезли туда, когда она была совсем маленькой. Женщина, с которой мы жили здесь, решила уехать в США. Дочь там выросла. Она теперь говорит по-английски так же, как мы по-русски. Я там прожил десять лет и понимаю, что дети, которые выросли в Америке, совсем другие. Даже ментально. Это другая страна, другой образ жизни.
– Как вы считаете, как удалось «Парку Горького» так пробиться в Америке?
– Мы просто в нужное время оказались в нужном месте. Горбачев, перестройка, шапки-ушанки и наша группа, которая играла неплохую музыку.
– Вы сейчас общаетесь с кем-то из прежнего состава?
– Конечно, общаемся! С Лёшей Беловым только-только сняли клип на новую песню. Думаю, в скором времени вы ее услышите. Лёша мне предлагает: «Давай напишем о «Парке Горького» книгу. Все-таки это первая группа, которая приобрела популярность на Западе». Пока думаем.
– Кстати, это ведь уже после «Парка Горького» вы стали Маршалом?
– Меня всегда так звали. У меня рост был 194 сантиметра, я всегда стоял первым на физкультуре. Когда встал вопрос о сольной карьере, мы решили, что не будем использовать мою настоящую фамилию. Решили, что Маршал – это будет звучно и красиво.
– Наверняка с этим псевдонимом у вас происходили интересные истории?
– Их миллион. Помню, мы с Иосифом Давыдовичем Кобзоном прилетели в Чечню, где в то время шли военные действия. А с нами летел главнокомандующий военной авиацией страны, генерал армии. Когда мы приземлились, я взял сумочку и пошел на выход. А Иосиф Давыдович говорит: «Саш, подожди, они генерала встречают! Пусть он первым выйдет!» А главнокомандующий отвечает: «Да нет, иди, иди. Ты же Маршал, а я генерал!»
– Несколько лет назад вы рассказывали о проблемах с позвоночником. Как сейчас обстоят дела?
– Каждый день занимаюсь спортом, чтобы этого не повторилось. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло! У меня вылезла грыжа между третьим и четвертым позвонком, из-за чего один из позвонков раскрошился. Осколок стал давить на нервный корешок. У меня отнималась нога, дикая боль… Я был в шоке: мне же нужно ездить, выступать. А я не мог. Позвонил Лене Малышевой: «У меня трагедия, не знаю, что делать!»
– Что она посоветовала?
– Сказала: «Срочно в Германию!» А потом подумала и говорит: «Никакой Германии. У нас в 67-й московской клинике отличные врачи!» Я приехал в больницу, сделал МРТ, врач посмотрел и сказал: «Со временем боль пройдет, нерв отомрет! Но ты будешь с палочкой ходить. Если не хочешь, то нужно делать операцию». Она длилась три часа, мне поставили искусственный имплант. И врач добавил: «Если ты не будешь выполнять упражнения специальные, станешь моим постоянным пациентом». И вот каждый день, уже почти три года, я делаю планку. Начинал с десяти секунд, а сейчас уже могу целых пять минут стоять. Без планки не выхожу из дома. Еще отжимаюсь от пола и выполняю несколько других упражнений.
– И напоследок не могу не спросить о личной жизни. Что у вас сейчас происходит?
– В моей личной жизни ничего не происходит. Это самое главное. Как только начинает что-то происходить, я себя чувствую как-то неловко. Начинаются выяснения отношений. В общем, сейчас я прекрасно живу. Пока все хорошо!
Своих детей Александр старается меньше критиковать
// фото: архив редакции
